Битва за Москву. Первое решающее сражение Второй мировой

Хаупт, Вернер (Haupt, Werner)

(Выдержки из книги)

Аннотация издательства: Книга Вернера Хаупта повествует о операuии «Тайфун» — штурме столицы Советского Союза. Это впечатляюший, захватывающий рассказ о месяце, когда весь мир затаив дыхание ждал исхода сражения: сможет ли Гитлер взять Москву? Драматизм первых дней войны, трудные решения, которые приходилось принимать командирам и военачальникам, три месяца беспошадных боев, с точки зрения простого солдата, — все нашло отражение в книге…

ГРЯЗЬ

Еще в разгаре  сражения под Брянском и Вязьмой, старались немецкие пехотинцы плотно закрыть образованные моторизованными войсками котлы, еще старались оказавшиеся в них силы Красной армии вырваться на восток, еще надеялись освободившиеся танковые дивизии продвинуться дальше на восток, когда … начался дождь… дождь… дождь.

Вся русская земля за несколько часов покрьшась грязью.

В ночь с 7 на 8 октября с неба обрушился первый ливень, а когда температура опустилась до О градусов, дождь перешел в мокрый снег. К утру снег покрыл все огромное пространство от Волги на севере до Десны на юге. А уже в первые утренние часы снег начал таять, превращаясь в воду.

В боевом журнале одной из пехотных дивизий сказано:

«8.10 с утра шел дождь, вскоре перешедший в мокрый снег. Трудности, возникшие в связи с этим, даже трудно себе представить: на дорогах грязь глубиной по колено. К этому добавились большие заторы на путях наступления, так как ни гужевой, ни автомобильный транспорт двигаться не может».

Да, солдатам было трудно представить себе погоду, которая может превратиться в неукротимого врага. Ничего подобного они и вообразить себе не могли.

В России началось пятое время года — грязь.

В ней увязла группа армий «Центр».

Транспортные средства Танковых дивизий тщетно пытались двигаться по вязкому суглинку, который в одночасье сменил исчезнувшие улицы и дороги. То, что земля схватила, она обратно уже не отдавала. Танки, грузовики, личные автомобили, мотоциклы, телеги и даже люди тонули в грязи. Каждый шаг требовал огромного напряжения сил; колеса транспорт

ных средств буксовали. Теперь движение происходило не вперед, а скорее назад.

Чем активнее старались солдаты и офицеры сдвинуть с места транспортные средства, тем глубже они увязали в грязи. Колеса орудий погрузились в грязь выше ступиц. Танки и тягачи безнадежно застряли. Солдаты танковых войск надевали на колеса своих транспортных средств цепи противоскольжения, с помощью лошадей снабженческих колонн и буксирных тросов они пытались сдвинуть с места тягачи и бронетехнику. Заступы и лопаты не помогали. Солдаты укладывали на дорогу ветки и стволы деревьев, и машина продвигалась по ним чуть дальше, а вторая вместе с «деревянным ковром» погружалась в серо-бурую жижу.

Движение стало невозможным. Нередко требовалось 24, а то и 48 часов, чтобы сделать проезжим участок дороги протяженностью 10 км. Понятно, что снабжение тоже остановилось. Не хватало боеприпасов для орудий, топлива для транспорта, хлеба для людей. Раненых было невозможно отправить в тыл, поскольку санитарные машины тоже застряли, для санитарных самолетов не было посадочной площадки .

Около четырех суток немецкие танковые дивизии не могли двинуться с места из-за грязи. Только пехотные дивизии с большим трудом двигались вперед. Полки, батальоны, роты шли безмолвно, солдат за солдатом. Они делали шаг за шагом, тяжело вытаскивая ноги из грязи. Все они промокли до нитки, в сапогах хлюпала вода. Пищу, если ее вообще в эти дни удавалось доставить, люди молча съедали, стоя в луже на обочине дороги, и шли дальше.

На долю тыловых служб тоже выпало немало трудностей. Лошадей следовало щадить, поэтому ездовые и конники пробирались по грязи пешим ходом, осторожно ведя за собой измученных животных. Потому что ни одна из лошадей не должна была споткнуться. Если это все же происходило, она погружалась в грязь, из которой уже не могла подняться. Дело в том, что животные очень ослабели. Они уже давно не получали овса, их ежедневным рационом оставалось только сено. Поэтому нередко приходилось впрягать шестерку лошадей в повозку, которую раньше легко тянули две.

«Так называемое шоссе, по которому мы шли, представляло собой море грязи глубиной по колено, — сказано в сообщении 1-го артиллерийского дивизиона 260-й пехотной дивизии. — Тщетно здесь было искать места с твердым дном…

***

Затем наступила ночь с 6 на 7 ноября, когда неожиданно упала температура. Пришла зима.

Наступило время года, о котором было осведомлено германское высшее командование еще летом и к которому армия была совершенно не готова. По ночам царила «вечная мерзлота». Вся земля за несколько часов покрьmась тонким слоем снега. Почва промерзла. Движение снова стало возможным. Ледяной восточный ветер нес мелкие кристаллы льда, которые за считаные минуты покрывали людей, лошадей, транспортные средства и оружие тонким ледяным слоем. Люди коченели, теряли чувствительность.

В сообщении одной из пехотных дивизий о событиях первого зимнего дня — 7 ноября 1941 года — сказано:

«Теперь снова о ходе событий: 7.11 корпус вышел в район юго-восточнее и восточнее Рузы. Ощугимо похолодало. Зимнего снаряжения не бьшо. Имелись разве что напульсники, перчатки и шлемы, крайне ограниченное число шинелей. Не хватало всего. Тягостное воздействие оказывало длительное отсутствие полевой почты. Весьма прискорбный факт. Войска нуждались в срочном пополнении материальной базы. Следовало позаботиться и о лошадях. Серьезную тревогу вызывала нехватка медикаментов. Заканчивались препараты для наркоза, перевязочные материалы …

Настроение в целом бьшо посредственное. Погода, противник, транспортная ситуация, вши, скудная холодная пища, отсутствие крыши над головой, алкоголь — все это не могло не сказываться.

Говорить можно бесконечно. Ну, например, о том, что теплозащита автомобилей была достаточной только до -10 градусов, а в день наступления температура опустилась до -22. Или о том, что 252-й истребительно-противотанковый батальон имел только 37-см орудия. Они были более эффективными против живых мишеней, чем против Т -34. Поддержки со стороны люфтваффе не было. Наши самолеты стояли на открытом воздухе, без топлива и масел. А русские отправляли свои самолеты из теплых ангаров вблизи Москвы. Но больше всего нам не хватало танков. Тревожил и недостаток боеприпасов у нашей замечательной артиллерии, которая является основой и наступления, и обороны, так же как и патронов для пехотных дивизий».

Неизвестный Cат, находившийся на другом конце фронта, один из сотен тысяч немецких пехотинцев, в эти дни написал своим родителям: «Метель! Снег везде. Нечего есть. Люди пытаются согреться в выделенных нам для расквартирования сараях, спят на холодной земле, на смерзшейся соломе вместе с курами, вшами, тараканами, мокрицами, свиньями, маленькими детьми и большим количеством нечистот».

Продолжать войну при таких условиях было невозможно. Теперь люди сражались за каждую деревню, в которой были жалкие деревянные хижины, обеспечивающие хоть немного тепла. Люди не могли защитить себя от сил природы.

***

Ока. Наступление на Тулу

Oдельные дивизии принимали, независимо друг от друга, меры по защите от этого нового, доселе неведомого противника, позднее получившего имя «генерал Зима». Стальные шлемы следовало покрыть мелом или приспособить поверх них белые платки. Людям выдавались маскировочные халаты или белая ткань, чтобы закрыть плечи. Танки тоже следовало покрыть мелом, сначала отдельными полосами — больше краски не было. А тем временем температура продолжала падать. Уже к 11 ноября на всем протяжении фронта группы армий «Центр»

Гололедица сильно препятствовала действиям танков, тем более что шипы еще не были получены. Из-за морозов запотевали стекла оптических приборов, а специальная мазь, противодействующая этому, еще не была получена. Перед пуском танковых двигателей их приходилось разогревать. Горючее частично замерзало, масло густело.

Лед и морозы, а позже и снег превратились в проблему N 1 германского командования. Группа армий «Центр» требовала ежедневной отправки 31 снабженческой колонны, чтобы сохранить ее боеспособность. В Смоленск — передовую базу снабжения — их прибывало не больше двадцати. Больше всего прибыло 24 ноября — 24 колонны.

Зимнее обмундирование для войск, которое везли из армейских магазинов генерал-губернаторств и Восточного военного округа, было получено на фронте только на третьей неделе ноября. В результате во фронтовых дивизиях каждый пятый солдат получил шинель! Солдаты тыловых дивизий, которые обеспечивали отправку на фронт продовольствия, боеприпасов, медикаментов и прочих предметов первой необходимости, не получили ничего.

Теперь термометры повсеместно показывали температуру ниже -20 градусов.

***

ОКВ очень коротко описывало события 1,4, 5, 7, 10, 11, 12 и 13 ноября. Так, сообщение от 12 ноября содержало следующие слова: «На Москву днем и ночью сбрасываются фугасные и зажигательные бомбы. Прямые попадания в путевые сооружения причинили тяжелый ущерб. Продолжающиеся ночные атаки люфтваффе направлены против военных заводов в Горьком».

Только 7 ноября в сообщении ОКВ проскользнула следующая информация: «На центральном участке Восточного фронта пехотные дивизии прорвали сильные укрепления противника и захватили большое число пленных и артиллерийских орудий».

Это было единственное известие, которое в первой половине ноября сообщало о действиях армии, прежде чем обескровленные и изнуренные солдаты группы армий «Центр» начали последний штурм Москвы.

***

До Москвы

Календарь — впрочем, они имелись только в канцеляриях дивизий, корпусов и армий, в войсках их не было — показывал уже середину ноября. По представлению Гитлера, ОКВ, ОКХ, да и группы армий тоже, к этому времени немецкие солдаты уже должны были находиться в русской столице. Успешно начавшееся 2 октября наступление давало основания полагать, что в конце октября Красная армия будет разбита. Только все планы разрушили грязь и мороз. Только когда погода изменилась, наступление могло быть продолжено.

Фельдмаршал фон Бок 30 октября издал приказ начать последнее наступление группы армий «Центр» на Москву:

«ПРИКАЗ НА ПРОДОЛЖЕНИЕ ОПЕРАЦИЙ

1. Чтобы выполнить задачи по окружению Москвы, поставленные в приказе группы армий от 14.10 1941, следует сначала разгромить противника в районе между течением реки Москва и Калинином.

Всю подготовку К новой операции проводить таким образом, чтобы можно было без промедления использовать в полном объеме предположительно небольшой отрезок морозного времени и отсутствие снегопада.

2. 2-я армия имела пржнюю задачу — выйти на рубеж Курск, Малоархангельск и севернее и продвигаться в возможно быстром темпе своими подвижными силами на Воронеж.

3. 2-я танковая армия наносит удар между Рязанью и районом Каширы через Оку. Как только позволят дорожные условия, следует, используя любую возможность, выслать на северном и восточном флангах небольшие, но маневренные подразделения, снабженные в достаточном количестве горючим, чтобы быстро перерезать пути, ведущие с юга к Москве, и внезапно захватить переправы через Оку. Этим подразделениям должны быть приданы саперы для разминирования мостов. Пойдет ли основная масса танковой армии в ходе дальнейших боев восточнее или западнее реки Москвы, будет зависеть от наличия переправ и от обстановки после взятия Тулы.

Обратить особое внимание на захват индустриальных районов Сталиногорска и Каширы.

4. 4-я армия готовится немедленно возобновить наступление на главном направлении южнее и севернее шоссейной дороги, пока состояние погоды позволяет произвести своими силами необходимые маневры и снабжение фронта боеприпасами. Об объектах для наступления донести. Северному крылу армии продвигаться в общем направлении на Клин. Дальнейшее наступление пехотных соединений при поддержке 4-й танковой группы в направлении Ярославль-Рыбинск предусмотреть на случай, если позволят погодные условия и положение со снабжением.

5.  9-й армии выяснить обстановку под Калинином, севернее Яропольца, отбросить противника на участке реки Ламы и захватить переправы через западную оконечность Волжского водохранилиша. В дальнейшем сосредоточить 3-ю танковую группу для наступления южнее Волжского водохранилища в направлении на северо-восток.

На северном участке фронта армии занять оборону на общем рубеже Калинин-Торжок-Б. Коша. Левому крылу армии из района Селижарова продвигаться на северо-восток на такое расстояние, чтобы шоссе Селижарово (предполагается конечный железнодорожный пункт) — Старица можно было использовать в качестве пути снабжения. В случае заметного ослабления сопротивления противника продолжать наступление до рубежа Калинин-Торжок и восточнее.

253-я дивизия немедленно переходит в подчинение 9-й армии, ее снабжение осуществляется в дальнейшем через 16-ю армию. Одну дивизию как можно скорее сосредоточить в районе Старицы.

6.  < …>

7.  Французский 638-й пехотный полк после прибытия в Смоленск подчиняется командующему войсками группы армий «Центр». После сосредоточения в районе Смоленска направить полк в район Вязьмы.

Подпись: фон Бок

Французский 638-й пехотный полк, упомянутый в пункте 7, был добровольческим подразделением, сформированным 1 сентября под надзором немцев в Париже. Многие бывшие офицеры, унтер-офицеры и солдаты французской армии заявили о своей готовности вступить в Добровольческий французский легион, из которого потом и возник 638-й пехотный полк с исключительно французским командованием. В начале октября полк был  переброшен на центральный участок Восточного фронта и сначала подчинен 221 Sich.D. В ноябре полк бьm переведен в 7-ю баварскую пехотную дивизию, принял участие в тяжелых оборонительных сражениях между Маурином и Анишкином, где отлично проявил себя и понес большие потери. Следует заметить, что французские добровольцы до самого конца войны сохраняли верность германской стороне и даже в мае 1945 года защищали правительственные здания Берлина….

И вот наступило 15 ноября. В этот день небо было затянуто тучами — прояснилось только к вечеру, когда температура начала падать. Повсеместно стояли сильные морозы, сделавшие покрытые глубокими выбоинами дороги тверже в результате на многих транспортных средствах ломались рессоры. 4-ю армию засыпало снегом.

А потом настал день 17 ноября, когда все подразделения группы армий «Центр» перешли в наступление.

«Серым пасмурным утром пелена тумана поднялась только в 9:00, позволив увидеть раскинувшийся перед нами зимний пейзаж. Мы находимся на возвышенности восточнее Мусина. Примерно в трех километрах впереди начинается лес, край которого исчезает за горизонтом. Между нами и лесом растянулось плоское поле шириной около километра, на котором видны чахлые темно-коричневые кустики. Под легким слоем снега проблескивает стерня, чернеют пахотные борозды. Солнце поднялось уже высоко. Один из наших полков должен наступать на север; он готовится к наступлению в деревне за нами. Уже 10:00 …»

Так начинается повествование о 106-й пехотной дивизии и последней классической кавалерийской атаке в военной истории:

«Галопом вылетевший из леса беспорядочный отряд всадников с непостижимой скоростью выстроился в ряд, за ним второй, третий … и широким фронтом атаковал в лоб немецкую пехоту.

Эrо неописуемо прекрасная картина: в солнечный зимний день по белому полю мчатся сильные красивые кони, неся на спинах всадников с саблями наголо. Как тут не вспомнить времена монголо-татарских атак …»

Это был эскадрон 44-й кавалерийской дивизии, которая еще совсем недавно выполняла свои задачи в азиатских степях и была переброшена на фронт севернее Москвы, чтобы нанести немецким дивизиям фланговый удар. Тридцать минут продолжалась последняя конная атака в военной истории, причем всадники продемонстрировали лихую удаль, после чего русские кавалеристы были уничтожены огнем артиллерии, зениток и пулеметов.

В сообще’ниях 87-й пехотной дивизии сказано:

«Подготовка дивизии к наступлению завершена 18 ноября. Несмотря на все усилия тыловых служб, результат не слишком удовлетворительный. Обеспеченность боеприпасами далека от полной. Боевой состав пехоты из-за больших потерь в последних боях сильно снизился, а физическое состояние войск, по причине нехватки продовольствия и помещений для расквартирования, оставляет желать лучшего. Больше всего тревожит недостаток нашего обмундирования и оснащения для условий суровой русской зимы. Катастрофически не хватает теплого белья, теплых сапог, теплых рукавиц и шапок. В своих тонких темных одеждах при температуре ниже 20 градусов мороза противостоят немецкие пехотинцы одетым в меха и имеющим белые маскхалаты русским дивизиям.

Но всем назло войска готовы к бою, они стремятся сделать все от них зависящее в последней попытке достичь поставленной перед ними цели».

Так же как и 44-я кавалерийская дивизия в районе Мусина, на всем протяжении Московского фронта русские войска стояли насмерть, не щадя своей жизни. Многие дивизии после сражения прекратили свое существование, погибли все офицеры и комиссары. Нередко из боя возвращались единицы — всего 350 солдат осталось от 3 16-й стрелковой дивизии и 58-й танковой бригады.

С фанатичным сопротивлением столкнулись все немецкие дивизии и боевыe группы, которые 18 ноября начали наступление на Москву.

Молодой офицер из полка ее «Дойчланд» так описал свои впечатления:

«К своей конечной цели — Москве — мы приближались очень медленно. Вокруг нас адский холод — и это при плохом расквартировании и недостатке продовольствия для войск. Трудности с подвозом постоянно увеличиваются. Они являются основной причиной нашего бедственного положения. Иначе мы были бы ближе к цели.

И все же наша часть, путем сверхчеловеческого напряжения сил, добилась преимущества над остальными и, проявив достойное всяческого восхищения терпение, преодолела все трудности.

Много раз наши солдаты надевали русские шинели и меховые шапки, после чего в них трудно было распознать немецких солдат. Повсеместно не хватало зимнего обмундирования, все завшивели. Запустить двигатель можно было только после разжигания костра под баком. Горючее частично замерзло, машинное масло загустело, и не бьшо глизантина, чтобы предотвратить замораживание охлаждающей жидкости:

Оставшийся и без того незначительный боевой состав, из-за постоянного выбытия обмороженных, постоянно сокращался. Люди не выдерживали слишком больших нагрузок. Недалек был тот день, когда сила войск не просто подошла бы к концу, а из-за огромных потерь убитыми, ранеными и обмороженными наши роты и батальоны прекратили бы свое сушествование.

Доходит до того, что автоматическое оружие в ротах и взводах из-за страшного мороза часто отказывает. Замки пулеметов замерзают намертво, что, естественно, при атаке или контрударе противника является смертельно опасным.

Километры

Замерзшие немецкие фронтовые солдаты постоянно подвергаются воздействию безжалостного холода — температура временами опускается до -45 градусов, — оставаясь в своем обычном обмундировании и кожаных сапогах. Они сражаются с противником и с зимой.

В отличие от нас у русских, насколько мы можем судить по русским пленным, есть абсолютно все, что необходимо для ведения войны в зимних условиях. Их зимнее обмундирование подбито ватой, они носят валенки и меховые рукавицы. Немецкие солдаты, чтобы не обморозиться, раздевают убитых русских, обеспечивая себя ценным зимним обмундированием, ибо сохранение телесного тепла является элементарной потребностью, без которой невозможно в ыжить».

Наступали вдоль шоссе Рождествено-Ленино. Батальоны столкнулись с упорнейшим сопротивлением, которое было сломлено только после применения двух штурмовых орудий. Потери росли каждый час, и только после наступления темноты удалось войти в Ленино с востока. К счастью, боевые группы полка «Фюрер» (оберштурмбаннфюрер Кумм) почти в это же время вошли в промышленную часть Ленина и освободили ее после тяжелых боев. Еще до полуночи Ленино оказалось в руках солдат танковой дивизии СС «Рейх».

l-я рота батальона СС стрелков-мотоциклистов продвинулась до конечной остановки московского трамвая.

До Москвы оставалось 17 км.

Пехотные дивизии IX армейского корпуса генерала пехоты Гейера (слева направо: 252, 87 и 78-я) продолжали наступать севернее Москвы-реки и прикрывать правый фланг 4-й танковой армии. В донесении об обстановке находившейся дальше всех на востоке 87-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант фон Штудниц) — эта дивизия во время Западной кампании 1940 года заняла Париж — от 30 ноября сказано: «Со стороны корпуса постоянно звучат требования беречь силы и поддержвать боеспособность войск для дальнейшего наступления. Наши командиры тщетно повторяют, что в создавшейся ситуации об отдыхе и пополнении войск не может быть и речи и что убыль личного состава по причине обморожения многократно превышает потери в боях с противником. Из-за постоянного напряжения — днем и ночью — выдержка людей заметно слабеет. А приказ больше окапываться, чтобы сберечь людей, легче отдать, чем выполнить. При температуре -20 градусов, как ни стараются войска, невозможно зарыться в замерзшую до каменной твердости землю достаточно глубоко, чтобы надежно укрыться от вражеской артиллерии. Случаи обморожения следовали один за другим так быстро, что командиры рот блии вынуждены помещать людей в перенаселенные дома, несмотря на риск артиллерийского обстрела, чтобы зашитить их от холода».

Корпус продолжал наступать и к 1 декабря вышел к Анушкову (слева), Пискову (центр), Ершову (справа). Пехотинцы, используя противотанковые орудия, захватили долину Москвы-реки. Солдаты 87-й (генерал-лейтенант фон Штудниц) и 252-й (генерал-лейтенант фон Боэм-Бецинг) пехотных дивизий стояли В 20 км от Москвы. В журнале боевых действий 87-й пехотной дивизии сказано:

«3 декабря 41:

З-й батальон 173-го пехотного полка в 6.00 возобновил наступление и к полудню взял Маслово и поставил охранение. Солдаты 17З-го пехотного полка, которые З декабря 41 в тридцатиградусный мороз стояли у края леса к востоку от Маслова на своих постах и смотрели туда, где Истра впадает в Москву-реку, находясь в 20 км от города, башни которого можно бьmо рассмотреть, могли с гордостью заявить, что принадлежат к тем немецким солдатам, которые во Второй мировой войне ближе всех подошли к столице государства Российского».

Справа от этих подразделений УН армейский корпус (генерал артиллерии Фармбахер) севернее автострады Вязьма-Москва вел бой за каждый метр земли. Задача этого корпуса заключалась в прорыве русских оборонительных позиций между озером Нара и изгибом Москвы-реки. 267-я пехотная дивизия (генерал-майор фон Вахтер) вела тяжелые оборонительные бои к северу от автострады. Обе другие дивизии 197-я (генерал-лейтенант Мейер-Рабинген) и 7-я (генерал-лейтенант барон фон Габленц) дальше не прошли и остановились перед Кубинкой.

Фельдмаршал фон Клюге приказал наступать всей 4-й армии. X армейский корпус (генерал пехоты Матерна) 1 декабря начал движение одновременно всеми дивизиями. Слева находилась З-я мотопехотная дивизия (генерал-лейтенант Ян), затем следовала 258-я пехотная дивизия (генерал-майор Пфлаум) и 292-я пехотная дивизия (генерал-майор Зеегер). Справа — западнее Наро-Фоминска — примыкала 183-я пехотная дивизия (генерал-майор Детлинг).

При ЗО-градусном морозе необходимо было прорвать полевые укрепления русских. 507-й полк 292-й дивизии взял населенный пункт Акулово, расположенный в 57 км от Москвы. Наступавшая на правом фланге 183-я пехотная дивизия после начальных успехов остановилась. А 3-я мотопехотная дивизия и 258-я пехотная дивизия двигались довольно быстро. 59-й пехотный полк, потерявший всех командиров рот, взял важный город Наро-Фоминск, после чего продвинулся еще на 5 км на восток.

258-я пехотная дивизия оказалась самой успешной. Она сформировала боевую группу под командованием майора Брахта (5З-й разведывательный батальон, части 258-го истребительно-противотанкового батальона и 611-ro зенитного батальона), которая штурмом захватила Юшково — в 44 км от Москвы. Еще дальше продвинулись солдаты 478-го пехотного полка под командованием майора Штедтке, которые атаковалц учебный плац Московского гарнизона Бурцево и разместились там в убогих хижинах.

ОСТАНОВКА ПЕРЕД МОСКВОЙ

Достигнутые к 5 декабря линии фронта обеих танковых армий были явно неудачными. Они имели растянутые и незащищенные фланги. Приказ к отступлению не пришел, и немецким солдатам пришлось окапываться именно там, где они цаходились в этот день. Никакой надежды на скорое снабжение не было. Только некоторые командиры под собственную ответственность начали поиск удобных населенных пунктов и отвод рот и батальонов на более благоприятные позиции.

По сообщениям двух пехотных дивизий, стоявших в непосредственной близости от Москвы, в те дни ситуация была следующая:

«В 17:00 из корпуса поступил приказ разведать и оборудовать позиции на линии Ершово-Козьмиио-Славково. Они должны были стать, по замьслу корпусного командования, нашими зимними позициями. Позднее наши действительные зимние позиции должны были протянуться на 150 км дальше на запад. Был создан специальный разведывательный штаб под руководством оберст-лейтенанта Герига, и началась работа. Отход на эти линии назначен на 18:00 6.12».

«Дивизия ведет первое отступление с начала войны. Она понимает, что должна остановить значительно превосходящего ее по численности противника. Она настоятельно просит, чтобы влиянию русского реактивного оружия, собственной недостаточной противотанковой обороне, а также факту острой нехватки зимнего обмундирования и возможностей расквартирования было уделено особое внимание».

В таком же положении были танковые дивизии, достигшие последних станций Московской железной дороги и там остановившиеся.

В донесении ll-й танковой дивизии от 3 декабря сказано:

«С 4:00 противник, после сильной артиллерийской подготовки, ведет мощную атаку с юго-восточного направления, с участком главного удара по обе стороны железнодорожной линии на Крюково. Здесь появилось пять вражеских батарей и «сталинских органов», внушающих особенный страх, многоствольных реактивных установок. Так же как и многочисленных бронетанковых конструкций. Пока еще все вражеские атаки можно отразить. Противнику удалось только оставить временное охранение к востоку от Крюкова, однако контрудар восстановил прежнее положение.

Последующая передышка была использована, чтобы похоронить убитых. С этим было много хлопот, потому что земля настолько замерзла, что не поддавалась киркам и лопатам. С помощью ручных гранат, вставляемых в специально проделанные дыры, в конце концов удалось выкоцать пару неглубоких могил для наших павших товарищей. Это все, что можно здесь для них сделать».

Командир полка СС «Фюрер» оберштурмбаннфюрер Кумм, люди которого подошли к Москве ближе всех, так описал свои впечатления тех дней: «Солдаты полка верят, что через день-другой они ворвутся в Москву. При ясной погоде городские башни можно рассмотреть даже без бинокля. Батареи 30-см орудий ведут беспокоящий огонь по улицам города. На достигнутой линии наступление по приказу прекращено».

Даже дивизии, которые далеко от Москвы обеспечивали прикрытие флангов наступающих на русскую столицу дивизий  вели тяжелые бои с большими потерями. Так, 260-я пехотная дивизия только в период с 16 октября до 30 ноября доложила о потере 334 человек убитыми, 1181 — ранеными, 44 — пропавшими без вести и 811 — обмороженными. Численный состав отдельных рот 5 декабря — в этот день термометры показывали -28 градусов — снизился в среднем до одного офицера, 11 унтер-офицеров и 56 солдат.

Генерм-полковник Гудериан, без каких либо переговоров с командованием группы армий, в ночь на 6 декабря приказал своей армии прекратить движение к Москве и отойти на линию верховье Дона-Шат-Упа.

Позже генерал-полковник напишет в своих воспоминаниях: «Наше наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение, которое из-за упрямства Верховного командования в ближайшие недели приведет к роковым последствиям. Люди, сидящие в ОКВ и ОКХ в далекой от фронта Восточной Пруссии, несмотря на полученные ими доклады, не имели никакого представления о действительном положении своих войск в условиях зимы».

НАСТУПЛЕНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ

Большое наступление Красной армии началось ранним утром 6 декабря 1941 года.

Один из участников событий рассказывает:

«В четвертом часу нас вырвали из беспокойного полусна. Русские начали наступление — тревога! Уже со всех сторон раздавались автоматные очереди. Русские сначала атаковали наши позиции в лоб. Рельеф местности и погода давали нападающим много преимуществ. Местность была вся прорезана многочисленными впадинами и углублениями, которые часто нельзя было рассмотреть и где могли быть эффективными только наши гранатометы и пулеметы при огне непрямой наводкой. Еще недавно ясное звездное небо затянули снежные облака. Большевикам постепенно удалось выйти на рубеж атаки. Стремительным броском при взаимной огневой поддержке они сумели еще больше продвинуться вперед. Они находились настолько близко к нам, что можно было услышать ободряющие призывы комиссаров и офицеров и хриплые боевые кличи большевиков, которые должны были вселить мужество в солдат. Грохотали наши орудия, но при этих условиях было очень трудно разглядеть цель. Потом русские поднялись в атаку, и тогда уж мы сумели продемонстрировать точность нашего оружия, особенно пулеметов. Многие нападающие оставались на земле — убитыми или ранеными, или стараясь укрыться от разящего огня. Это был фантастический фейерверк. Расположенные перед нашими позициями стога сена загорелись. Трассирующие боеприпасы оставляли в воздухе светящиеся следы. Иногда они рикошетили от лежащих на земле замороженных трупов и снова взлетали вверх. Дома расположенной неподалеку от наших позиций деревеньки горели и освещали поле сражения.

Никто из защитников в тот момент не думал о ледяных ногах и окоченевшем теле. Для нас существовала только цель: атака большевиков должна быть остановлена. Огонь велся из всех стволов. Как демоны стояли и лежали солдаты за своими орудиями, исполненные решимости победить. И им это удалось! Большевики не прошли и были вынуждены отступить».

Страх и ужас распространялся среди немецких солдат, которые не были готовы к появлению такого количества русских боевых формирований. Из серой пустоты морозного — температура опускалась до -34 градусов — зимнего утра неожиданно появлялись закутанные в меха русские, бежавшие с фанатичным криком «Ура!». Километровой ширины цепи русских многочисленными рядами шли на немцев сквозь снег и мороз. Позади них шумели двигатели сотен танков, прокладывающих себе дорогу по заснеженной местности.

С немецкой стороны им противостояли голодные и обмороженные, грязные и завшивевшие солдаты, кое-как защищенные от холода наущниками и вязаными перчатками. Красными и слипающимися от морозного воздуха глазами они взирали на фланги, идущие на них из ледяной предутренней мглы. В таких условиях сопротивление казалось бессмысленным.